Пятница, 29.03.2024



Всё для ювелиров
Меню сайта
Google




Русские золотые изделия XVIII — первой трети XIX века



Коллекция русских золотых изделий XVIII — первой трети XIX века Музеев Московского Кремля невелика в сравнении с коллекцией художественного серебра этого же периода. Однако в ее составе есть широко известные шедевры, экспонирующиеся в Оружейной палате: кубок в стиле рококо 1740-х годов, овальное блюдо 1788 года работы Франсуа Сегена, потир 1789 года, созданный Карлом Мюллером, кубок 1809 года, выполненный московским мастером И. П. Крагом, изумительные по красоте табакерки и панагии. Большинство же произведений хранится в фондах и ранее не публиковалось. Значительная их часть поступила в собрание в 1920—1930-е годы из Московского ювелирного товарищества и Государственного хранилища ценностей. Это преимущественно ювелирные изделия и нагрудные знаки высшего духовенства, украшенные драгоценными камнями. Многие из них принадлежат к высокохудожественным образцам прикладного искусства. К сожалению, не всегда удается установить имя мастера той или иной золотой вещи, так как клейма, в том числе именные, на золотых изделиях XVIII века редки. Это можно объяснить тем, что хрупкость или миниатюрность изделия подчас не позволяли проклеймить его, но чаще русские ювелиры этого времени избегали клеймения из-за нежелания платить пошлину.

Правительство неоднократно пыталось полностью взять под контроль производство изделий из драгоценных металлов, регламентировало пробы, обязывало мастеров клеймить созданные вещи именным и государственным клеймами, налагало кары за неисполнение указов, но полного успеха не добивалось.

Указом Петра I от 13 февраля 1700 года были введены четыре золотые пробы. Это должно было способствовать искоренению злоупотреблений при работе с золотом и пополнению казны. Указом вменялась также перепись лавок московского Серебряного ряда и его торговых, золотых и серебряных дел мастеровых людей и золотарей (позолотчиков). Все золотые товары, кроме иностранных, предписывалось клеймить именным клеймом мастера, а затем предъявлять выбранным старостам Серебряного ряда для определения соответствия государственной пробе. Староста обязан был записать, кому принадлежит товар, его наименование, вес, взять пошлину, «усмотряя искусства ремесла и по окладу старост», а записав, выдать о том ярлык. Несоответствующие пробе изделия староста должен был ломать и взимать штраф в 5 рублей, при повторном случае — в 25 рублей и «учиня с пощадою наказание, освобождать на чистые поруки», а в третий раз «бить кнутом и ссылать заорля в ссылку, а дворы и лавки и животы брать за Великого государя». Обязательному клеймению должны были подвергаться и изделия, сделанные на заказ для частных лиц.

Этот указ был встречен мастерами и торговыми людьми резко отрицательно, о чем говорят имевшие место факты «марания грязью» вывешенных в Серебряном ряду текстов указа и его игнорирование. Не случайно уже через год (22 марта 1701 года) значительно смягчаются наказания за попытку проклеймить изделия из низкопробного серебра.

Однако мастера и торговые люди по-прежнему крайне неохотно брали в Оружейной палате образцы проб, в том числе и золотых. Так, в 1701—1702 годах в Москве их было роздано всего двадцать, по-видимому, все — торговым людям, так как из мастеров золотых дел за два года никто к записи имени и за пробами не явился. По этому поводу назначенному старосте Серебряного ряда Максиму Афанасьеву, бывшему «у клейменья золотых дел», был учинен «допрос».

Мы не знаем, какие меры принимались по отношению к мастерам и торговым людям, но в 1703 году картина резко изменилась. С 4 октября по 26 декабря 1703 года золотые пробы взяли шестьдесят человек, из них только двое, Иван Григорьев сын Фрязин и Яким Станиславов сын Пашкеев, назвали себя золотого дела мастеровыми людьми, а Илья Михайлов — алмазного дела мастеровым человеком.

В 1704 году золотые пробы получили семь человек, в том числе золотых дел мастер царицы Прасковьи Федоровны Самсон Ларионов и сиделец в лавке певчего дьяка Степана Иванова сына Беляева Филипп Михайлов, взявший две золотые пробы также для «мастерского промыслу».

В 1706 году среди тридцати человек, явившихся за пробами, были золотого дела мастера Иван Андреев сын Фонколь, Иван Иванов сын Энс, Павел Павлов сын Мент и крестьянин села Болобаново Ярославского уезда, принадлежавшего царевне Наталье Алексеевне, — Полуэкт Володимеров сын Серебряник.

Названные девять мастеров, конечно же, не были единственными в Москве, работавшими с золотом. Уже в докладе старост слобод 1701 года говорится о четырнадцати мастерах, и, вероятно, среди торговых людей были мастера, имевшие лавки.

Документы свидетельствуют о том, что в одних и тех же лавках нередко продавалось как золото, так и серебро, причем золотые вещи были в меньшинстве. Дошедшие же до нас описи имевшихся в них товаров немногочисленны, но чрезвычайно интересны, так как дают представление об ассортименте золотых изделий и в определенной степени свидетельствуют о покупательском спросе, о соотношении находившихся в продаже золотых и серебряных вещей. Так, в лавке Василия Тотьмы, по-видимому, одной из самых богатых в Серебряном ряду, по описи 1704 года, были золотые изделия: серьги-двойчатки с ладами и изумрудами, серьги-двойчатки с ладами и яхонтами лазоревыми, два креста, цепочка, запонка рубашечная, орлик с камешками, серьга-двойчатка с жемчугом и простыми каменьями, перстень с изумрудом, перстень женский с алмазом и яхонтом, два перстня, ручка и колечко старые, золота—золотник. Среди серебряного товара: восемнадцать тарелок с позолотою весом 22 фунта, две кружки резные, четвертина золоченая, стаканы, ложки, чарки, пуговицы, кресты золоченые весом более десяти фунтов, чарки и чашки финифтяные — два с четвертью фунта, чарки черневые и чеканные — пять и три четверти фунта, семьдесят серег всяких, сорок восемь запонок рубашечных с простыми каменьями и восемнадцать без камней, сто семьдесят перстней мужских и женских, десять запон простых шапочных, пять серег, венцов и всякой мелочи — три с четвертью фунта, ножи оправные, камни в серебре и без оправы: 18 изумрудов крупных и несколько мелких и два с четвертью золотника сквозных и ставочных, яхонты лазоревые, 10 винис граненых, 120 зерен китайского жемчуга, жемчужины, ветоши и в слитке 13 фунтов, выжеги семь с половиною фунтов, горелого и слитого серебра полчетверти фунта.Как видим, основным товаром здесь была серебряная посуда и украшения общим весом более ста семидесяти килограммов.

В лавках мелких торговцев золотые изделия были единичны и даже случайны. Так, у Дмитрия Тимофеева сына Козьиноги описан лишь «камень в золоте» и золотая проба, а серебра в «окладах и во всякой мелочи» 1 фунт 38 золотников*. В лавке Киприана Алексеева — серебряника, специализировавшегося на изготовлении крестов и пуговиц, среди серебра «ветошного и нового» весом один фунт восемнадцать золотников, тридцати пяти серег двойчаток и лапочек, двух золоченых крестов, четырех рубашечных запонок и одной иконы в окладе и ризе оказался только один золотой перстень «ветошный»

Ассортимент золотых изделий в лавках Серебряного ряда в начале XVIII века состоял из ювелирных украшений, находивших спрос среди зажиточных горожан разных сословий.

Цена золотых изделий зависела от пробы золота, качества драгоценных камней и сложности работы.

Изготовление и продажа низкопробных изделий, несмотря на регламентирование и контроль, все же имели место, поэтому указом от 25 января 1 7 0 8 года ужесточались наказание и штрафы. В этом же году была установлена государственная цена на «доброе» золото — 1 золотник стоил 1 рубль 80 копеек.

В музейных собраниях золотых изделий начала XVIII века крайне мало. Вероятно, из-за стилистического сходства с произведениями конца XVII века часть их ошибочно отнесена исследователями к этому времени. В наибольшем количестве сохранились запоны, использовавшиеся для украшения головных уборов, одежды, некоторых предметов культового обихода. Разнообразные по форме, они декорированы драгоценными камнями, умело подобранными по цвету, и эмалью, которой так же тщательно украшалась и их оборотная сторона, где растительный узор, иногда совсем несложный, всего в несколько касаний кистью, расстилался по белому или голубому фону. Думается, что, украшая оборотную сторону изделий, мастера заботились не столько о декоративном эффекте, сколько о прочности их, так как эмаль препятствовала деформации золота, металла довольно мягкого. Аналогичным образом украшались и небольшие пуговицы в виде цветочных розеток.

Если запоны, пуговицы, перстни встречались в быту довольно часто, то золотая посуда, репрезентативные предметы светского и культового обихода, часы были на протяжении всего XVIII века редки, выполнялись мастерами по особым заказам и, как правило, из материала заказчика.

Крупные произведения, декорированные с помощью разнообразных технических приемов, содержат черты барокко— художественного стиля первой половины XVIII столетия. Такова звездица с характерной орнаментальной композицией стиля барокко — связками плодов и изображениями святых, — которую отличает высокое мастерство гравировки.

Изящна небольшая слегка изогнутая кованая ложка с узкой ручкой завитком-раковинкой, украшенная несложным орнаментом, выполненным эмалью и подчеркивающим драгоценность вещи.

Особый интерес представляют карманные часы в золотом корпусе с живописными по эмали батальными сценами. Механизм часов выполнен известным с конца XVII века часовщиком Иоакимом Гарно. Эмалевые миниатюры на корпусе исполнены художником Р. Вогером с высоким мастерством. Они полны динамизма и экспрессии, присущим живописи эпохи барокко.

С начала XVIII века мастера все чаще использовали эмалевые миниатюры при создании произведений из драгоценных металлов. Обычно они выполнялись профессиональными художниками-эмальерами. Одним из первых русских миниатюристов был Григорий Мусикийский. В собрании Оружейной палаты хранятся две его работы — панагия с миниатюрой «Оплакивание Христа» и наградной знак с портретом Петра I.

Миниатюры подписывались художниками не часто, иногда подпись ставилась на тыльной стороне и оказывалась скрытой от глаз после монтировки, поэтому в большинстве своем они безымянны.

Белая эмаль — основа миниатюрного письма — обычно накладывалась на медную пластинку, но в редких случаях для этого использовалась золотая. На золоте выполнены миниатюры двух панагий — «Распятие» и «Христос Вседержитель». Миниатюра «Распятие» создана, очевидно, иностранным художником, так как композиция ее выдержана в традициях западноевропейского барокко. Сами же панагии, вероятно, выполнены одним мастером-ювелиром, о чем свидетельствует общность их художественного решения, построенного на сочетании перламутра и драгоценных камней.

Работа миниатюриста, особенно мастеров «персонного» письма, в то время ценилась довольно высоко. Любопытны сведения об оценке труда ювелира и эмальера, приводимые в документах 1713 года о заказе золотых дел мастеру Якову Вестфалю наградного знака с портретом Петра I для сербского полковника Михаила Милорадовича. Я. Вестфаль обязался сделать знак за двенадцать дней. Для освидетельствования готового знака в канцелярию сената были вызваны торговые люди Серебряного ряда Василий Никитин и Прокофий Тимофеев, которые определили, что «в той персоне алмазов первой статьи три краты ценою по 40 рублей крата, второй статьи — три краты ценою по 27 рублей, третьей статьи — четыре краты по 25 рублей (всего на 301 рубль), золота семь золотников на 13 рублей 30 копеек, серебра 10 золотников на 1 рубль 60 копеек, алмазной в золоте и серебре работы» на 30 рублей. «А от персонного письма, что за работу дано, того они не знают для того такого дела из Ряду от них не бывает» (то есть в Серебряном ряду такой работы не делали). Я. Вестфаль сообщил, что «записки» о стоимости миниатюры у него нет, но она обошлась ему в 74 рубля 80 копеек и на меньшую сумму он не согласится. Знак был приобретен за 420 рублей и вручен М. Милорадовичу.

В XVIII веке в России создавались золотые предметы для парадного церемониала. В Оружейной палате хранятся лишь два из них: держава Петра II и скипетр Павла I. Петр II, занявший царский престол в двенадцатилетнем возрасте, царствовал всего три года. Принадлежавшая ему держава по своему художественному оформлению весьма скромна в сравнении со щедро украшенными самоцветами державами царей Михаила Федоровича и Алексея Михайловича. Она привлекает внимание простотой формы и декоративного оформления, сочетанием полированного золота и матового серебра в ажурном орнаменте с вьющимся стеблем.

27 апреля 1722 года вышел указ о создании цехов, однако среди мастеров-ювелиров это нововведение не нашло понимания, и от записи в цех они повсеместно уклонялись. Спустя семь лет, в 1 7 2 9 году в Москве в цехе золотого дела было записано 14 человек, золотарного сусального — 25, серебряного — 66.

С 26 февраля 1733 года по указу императрицы Анны Иоанновны запрещалось употреблять «во всякие работы» золото ниже восемьдесят четвертой пробы и была установлена цена за золотник — 2 рубля 52 кoпeйки.

Из произведений, датируемых второй четвертью XVIII века, в собрании Оружейной палаты представляют интерес два дискоса с гравированным декором. Массивный, весом около двух килограммов дискос 1744 года работы московского мастера с инициалами «К. Ф.» — Козьма Федоров(?) — декорирован в барочных традициях. Орнамент и изображения выполнены грамотно и уверенно. Композиция с «жертвенным младенцем и ангелами», помещенная в центре тарели, построена симметрично, но не зеркально, рисунок приобретает живость за счет варьирования деталей — поворота головы, складок одежд, жестов.

Дискос 1749 года работы петербургского мастера Карла Таммелина также декорирован гравировкой, выполненной с высоким профессионализмом. В характере ее рисунка — традиции позднего барокко.

К числу уникальных произведений принадлежит свисток-погремушка с коралловой ручкой, отличающийся изысканностью декора.

Крупные предметы редко выполнялись целиком из золота, обычно их делали из серебра и лишь дополняли золотыми деталями. На окладе евангелия 1741 года, созданном выдающимся московским серебряником Иваном Семеновым сыном Щеткиным, выделяются золотые с зеленой эмалью и голубыми сапфирами звезды. Они не только увеличивают декоративность оклада, но и несут смысловую нагрузку: художнику было важно выявить звезды на окладе, чтобы они не затерялись среди дробниц с яркой живописной эмалью. Для этого и понадобилось золото, на котором ярче горит прозрачная эмаль и сверкают самоцветы.

Нежелание мастеров золотого и серебряного дела записываться в цех и уклонение от клеймения вызывало серьезное беспокойство правительства и в середине XVIII века. В магистраты крупных городов рассылались письма о необходимости соблюдения указов об обязательном клеймении, строгом контроле за куплей-продажей изделий из драгоценных металлов, требовались сведения о числе записавшихся в цех 10.

В 1754—1755 годах ни в одном провинциальном городе не было цеха золотого мастерства, лишь в Тобольске в цех алмазного дела на 17 февраля 1755 года был записан один человек. В Нижнем Новгороде и в Устюге Железопольском в цехе золотарного дела (позолотчиков) были записаны соответственно два и четыре человека 11 По-видимому, в это время в провинции не было мастеров, способных создавать высокохудожественные золотые изделия 12.

С 1740-х годов и почти до конца века в русском ювелирном искусстве господствовал стиль рококо. Великолепный образец этого стиля — табакерка в форме стилизованной раковины.

Она выполнена из идеально отполированного гелиотропа — камня темно-зеленого цвета с красными и черными вкраплениями. Верхний край ее опоясан золотой оправой с рельефным изящным орнаментом. На крышке табакерки на пластине гелиотропа выполнена композиция «ваза с букетом». Ваза — из крупного семикаратного алмаза, основание и ручки — из мелких бриллиантов. Цветы — из рубинов, изумрудов и бриллиантов, стебли — из цветного золота. Изумительна чеканная работа по золоту на оправе корпуса и крышке. Композиция «букета» симметрична, но узор оправы лишен симметрии. Он идет непрерывной полосой по крышке, одни орнаментальные мотивы как бы перетекают в другие, образуя плотный венок, разных форм завитки, раковины, миниатюрные гирлянды с розами и другими цветами. На гранях корпуса табакерки — те же мотивы закомпонованы в ограниченное пространство. В с е детали орнамента проработаны тонко и тщательно. Большое внимание уделено фактуре фона и отдельных деталей. Матовая и блестящая поверхности, оттеняя друг друга, способствуют выразительности узора.

Ваза с букетом — популярный декоративный мотив в искусстве рококо. По-иному, но с неменьшим мастерством этот мотив решен в ажурной накладке. В отличие от букета табакерки здесь тонкие стебли образуют сложный рисунок. В центре — крупный цветок из алмазов, другие же камни по отдельности закреплены в касты, которым придана форма цветов и бутонов.

Подобный прием оформления кастов характерен для рококо, и его можно видеть в других произведениях. Он использован в ажурной бриллиантовой оправе роскошного наперсного креста с изумрудами. Изящество оправы делает крест не только нарядным, но и легким. Особенно красиво оглавие, в котором два ограненных темно-зеленых камня в высоких глухих кастах эффектно выделяются среди мелких цветков и прихотливо изогнутых листочков со сверкающими бриллиантами.

На маленьком окладе иконы «Богоматерь Владимирская» рубины и алмазы тонкой цветочной гирляндой уложены по краю и по его внутреннему контуру. Здесь использованы камни разной формы и размера, для каждого найдена индивидуальная оправа.

С 1760-х годов ювелиры начинают работать в стиле классицизма. Произведения из золота становятся строже за счет использования простых геометрических форм, в том числе в деталях, симметрии в расположении орнамента, в котором ведущее место отводится мотивам античного искусства, гирляндам, розеткам, пояскам из рельефных бусин — жемчужинку. В крупных изделиях предпочтение отдается гладкой отполированной поверхности, подчас лишенной какого-либо декора.

Прекрасным образцом этого стиля является дискос 1 7 8 9 года из мастерской известного петербургского серебряника Ивара Вейнфельда Буха. Это произведение отличается строгостью и благородством формы, соразмерностью пропорций отдельных частей, высочайшим мастерством в исполнении декора. Борт дискоса украшен жемчужником. Мастер пользуется эффектом контраста между матовой поверхностью листьев и отполированным фоном, за счет небольшой волнистости рельефа — форма листьев приближена к естественной — и продуманной асимметричной компоновки деталей избегает сухости. Те же приемы — и в декорировке чеканного основания.

Декор тарели 1795 года из литургического прибора, созданного в мастерской Буха, построен на чередовании связок колосьев и многолепестковых розеток. И. Бух, сын датского золотых дел мастера Дидриха Буха, молодым человеком приехал в Петербург, где в 1776 году записался в иностранный цех и получил право выполнять заказы царского двора. Его большая мастерская выпускала много разнообразных произведений из драгоценных металлов. Сейчас известно около тридцати из них. В Оружейной палате хранятся золотой потир и две серебряные люстры.

Интересна тарель 1786 года работы Карла Мюллера, декорированная сканью. Легчайший узор цветочной гирлянды и розеток создан из напаянной на ребро широкой расплющенной витой проволоки и оттенен толстым жгутом. Она входит в число семи предметов литургического прибора, созданного К. Мюллером в 1786—1789 годы. В ее оформлении мастер решительно отошел от традиционной декорировки и придал предметам прибора чисто светский характер.

Эта светская направленность в русском ювелирном искусстве заметно усилилась в XVIII веке, приобрела устойчивую тенденцию и стала характерной.

Оригинально декорировано сканью навершие к жезлу герольда ордена св. Екатерины. Скань лежит не на плоскости предмета, а припаяна к своему обрамлению из гладких полосок, образующих лучи, и ажурный узор таким образом виден на просвет с обеих сторон навершия. Герман Фридрих Помо создал своеобразный «дуэт» бриллиантов и сканого орнамента, в котором спиральные уплотнения как бы имитируют камни.

Г.-Ф. Помо, выходец из Австрии, известен по записи в петербургский цех с 1770 года. Большая часть его творческой жизни прошла в России. В Оружейной палате есть несколько навершии к жезлам его работы. Все они принадлежат к числу первоклассных ювелирных произведений.

Золотые изделия второй половины XVIII века щедро украшались драгоценными камнями, при этом предпочтение отдавалось алмазу, другие же камни лишь обогащали цветовую гамму произведения, создавая отдельные яркие пятна или узкие полоски.

В Оружейной палате хранится уникальная коллекция панагий этого периода, декорированных алмазами бриллиантовой огранки или огранки розой. Одна из них — панагия в виде лучистого креста. Блеск и игра бриллиантов в ее лучах оттенены матовым металлом, крупные синие сапфиры интенсивным цветом как бы выявляют эмалевую миниатюру в центре.

Бриллианты на изделиях обычно закреплялись в серебряные касты, чтобы золото своим блеском не искажало их цвет, поэтому сочетание этих металлов на одной вещи было обычным.

Вторая половина XVIII века — время расцвета искусства эмалевой миниатюры. На многих произведениях из драгоценных металлов можно видеть эмалевые накладки — дробницы, выполненные с высоким профессионализмом, обладающие большой художественной выразительностью. Нередко они оправлялись в гладкое золото, это подчеркивало самостоятельную ценность миниатюры. Именно так оформлен медальон с изображением Афины.

Очень редко, как и прежде, эмалевые миниатюры создавались на золоте. Для этого художники использовали прозрачные и полупрозрачные эмали, которые на золотом фоне приобретали особую глубину и яркость цвета. Такие миниатюры украшают серебряный потир, выполненный в 1804 году выдающимся московским мастером Алексеем Ратковым. Фон вокруг изображений на миниатюрах закрыт темно-синей прозрачной эмалью. В те же годы Ратков сделал и оклад на огромное напрестольное евангелие, украшенный подобными, но более крупными миниатюрами. Мы не располагаем сведениями о том, кто писал эти миниатюры. Вероятно, они были исполнены по заказу Раткова другим художником.

Ратков блестяще работал не только с серебром, но и с золотом. Созданный им золотой литургический прибор, включающий дискос и две тарели, украшен тончайшей гравировкой в стиле классицизма.

Гравировка особенно часто использовалась в декоре золотых изделий крупных форм. Иногда образцом для работы ювелиру могла служить известная гравюра. В коллекции Музеев Кремля имеется табакерка с портретом генерала Петра Христиа-новича Витгенштейна, одного из героев Отечественной войны 1812 года, множество гравированных изображений которого появилось в тот период. Очевидно, одна из гравюр и была использована мастером. На крышке табакерки в круглом медальоне помещено профильное изображение Витгенштейна, исполненное в духе романтизма. Медальон и края крышки украшены характерным орнаментом первой четверти XIX века в стиле позднего классицизма.

Подобным орнаментом в технике чеканки декорированы поля оклада с миниатюрной иконы «Иоанн Предтеча» работы мастера с инициалами «С. Ж.», созданного в 1822 году.

В начале XIX века в декорировке ювелирных изделий часто использовался волос. Он был популярным материалом. Из него плели браслеты, выкладывали разнообразные композиции, прядки волос близких людей вводились в оформление медальонов. Это отвечало модному духу романтизма. Так, золотую с эмалью подвеску в виде пастушеской свирели украшает прядь волос, скрепленная бриллиантовым бантом, помещенная под стекло медальона.

Публикуемые в альбоме золотые изделия этого периода не исчерпывают многообразия коллекции, хранящейся в собрании Музеев Кремля.

Золотое дело XVIII — первой трети XIX века — малоизученная страница истории русской культуры. Предстоит еще открытие новых имен, уточнение атрибуции отдельных произведений. Однако вклад золотых дел мастеров в сокровищницу национального искусства бесспорен и значителен.



Поиск


Google
Друзья
  • Tattoo Design Gallery
  • Анатомия человека


  • Статистика

    Copyright MyCorp © 2024
    Бесплатный хостинг uCoz